Александр Федосюк - Цивилизация права: по лезвию между двух анархий
некомпетентности, беспомощности вышестоящей администрации и/или ее политического нежелания нести ответственность за возможные последствия принятых региональных решений.
Подобные ситуации имеют место в период критической экономической или политической нестабильности, как государства в целом, так и отдельных его регионов в случае:
Политической угрозы безопасности государству90, правительству или отдельной влиятельной персоне91 на этапе создания, политического преобразования или нестабильности в политически или экономически92 сопряженных государствах, отдельном государстве93, или его регионе.
Экономической потребности: создания или восстановления казны; правительственного и/или личного, принадлежащего влиятельному лицу (– ам), капитала; кризисного изменения системы или основы хозяйствования.
Исторически децентрализация особых властных полномочий (законодательных, судебных и надзорных), как правило (из исторического опыта: Екатерины II, Александра I, П. А. Столыпина94 …), предпринималась правительствами для достижения максимизации экономической функции государства, максимального прироста государственного капитала.
В отношении обозначенной в настоящем исследовании проблематики – нестабильность государства может также объективно возникать при несоответствии установленного правительством порядка95 хозяйственно—экономической деятельности как декларируемым принципам реализации государственного режима, так и фактическим эффективным путям защиты гражданских (имущественных) прав субъектов. Для стабилизации государства необходимо устранение указанной аберрации путем своевременного:
Определения истинного содержания существующего государственного режима, направления и перспектив его развития.
Установления соответствия порядка защиты имущественных прав субъектов фактическим параметрам государственного режима.
Изменения правил защиты гражданских, имущественных прав96, с учетом обозначенных выше характеристик государственного режима, в направлении:
расширения законотворческих и судебно—исполнительных субъективных прав представителей исполнительной власти97 (при доминировании «административного» компонента государственного режима);
централизованного нормативного закрепления единых судебно—договорных принципов защиты гражданских (имущественных) прав субъектов и обеспечения их реализации (в случае преобладания «гражданско—правовой» составляющей государственного режима98).
«Гражданско—правовой» государственный режим опирается на централизованный, сбалансированный, универсальный на всем законодательном пространстве судебно—договорной порядок регулирования «имущественных и связанных с ними личных неимущественных отношений»99. При этом, единство закона поддерживает уверенность субъектов в стабильном, равном осуществлении его на всей территории государства, позволяет удерживать социальную систему от возникновения чрезвычайных ситуаций и необходимости принятия потенциально дестабилизирующих решений «административной» компонентой100.
Как было установлено, именно анализ «механизма» защиты имущественных прав «военных» организаций наиболее ярко способен охарактеризовать параметры государственных режимов в исторической перспективе и определить базу для современного решения вопроса оптимизации защиты гражданских прав. Выявление локального (в рамках того или иного государства), исторически сформировавшегося порядка правового регулирования и практической гражданско—правовой защиты имущественных прав с учетом приведенной выше системно—государственной классификации предполагает сравнительный анализ источников права:
позволяющих выделить условия общегосударственной гражданско—правовой регламентации и соответствующие правила хозяйственной деятельности «военных» организаций;
содержащих наименее объемное, но полноценное и максимально простое по структуре законодательство государств, сопоставимых по:
внешней форме государственного режима (при минимизации влияния специфических научных исторических, социологических и политологических факторов);
общегосударственной экономической базе (для исключения влияния субъективного экономического фактора);
принципам базового строения и хозяйственного существования армии.
В контексте поставленной задачи выбор сравнительно—аналитического материала из числа существующих исторических источников определяется:
необходимостью корректного изучения вопроса (допускается сопоставление государств, сходных по времени и условиям существования);
компактностью исследуемого материала, – во избежание необоснованного субъективно—толковательного отклонения от рассматриваемой темы.
Решение поставленной задачи на основе критики источников права и систематизации действий, направленных на правовое регулирование гражданско—правовой защиты имущественных прав «военных» организаций (по критериям значимости и элементарности), включает:
выделение и отождествление указанных действий;
определение взаимосвязи специфики того или иного исследуемого государственного режима с принципами практической защиты имущественных прав.
К сожалению, современная историческая наука не может предоставить полноценный статистический материал для исследования. Как было упомянуто, минимальная статистическая выборка требует сравнения параметров не менее сотни субъектов, что в данном случае невозможно, так как учеными-историками более или менее фрагментарно исследовано не более 20 цивилизаций, чего явно недостаточно. Но специфика системного исследования и состоит, прежде всего, в его теоретико-перспективной нацеленности, в создании именно теоретической базы для дальнейшего развития практики и моделирования поведения системы. В истории науки в этом отношении наиболее показателен пример таблицы Д. И. Менделеева, содержавшей на момент ее представления огромное количество «пробелов» – позже заполненных не экспериментально, но путем математических расчетов. С 70-х годов ХХ века для математического восполнения «социально-правовых пробелов» существует математический аппарат проф. МГУ В. А. Лефевра101. Но в нашу задачу входит не математическое моделирование правовых процессов, а отыскание критериев BPS (Beyond Perturbative States (за пределами «пертурбативных» состояний – вне Теории возмущений), что значительно удобнее на практике с учетом превалирующей сегодня гуманитарной нацеленности большинства правоведов.
Приведенная аргументация, для анализа исторического материала позволяет выбрать два государства, имеющих, согласно историческим источникам, наибольшее соответствие с представленными признаками двух базовых государственных режимов. В исследованиях А. А. Немировского102, Д. Г. Редера и В.В.Струве103 представлено вавилонское законодательство. Л. С. Васильев104 и О. А. Овчаров105 доказали, что вавилонский Кодекс царя Хаммурапи уже в XVIII в. до н.э. имел все признаки полноценного законодательства (основы гражданско-правового государственного режима). Одновременно, ученые Института Дальнего Востока Российской Академии наук утверждают, что все существенные стороны государственного строя Древнего Китая XI в. до н.э. нашли свое компактное и полноценное отражение в трактате «Чжоу—ли»106, содержащем не законы, а только «рекомендательные» обычаи и традиции – «принципы права».
Основным аргументом в пользу этих указанных источников служит простота их структуры и отсутствие внутренних противоречий, – присущих более поздним системам законодательства. Это позволяет избежать углубления нашего исследования в направлении, не имеющем прямого отношения к теме работы. В этом отношении, например, признано, что римское законодательство обладает значительным объемом и при этом недостаточно систематизировано107. Кроме того, его изучению и толкованию посвящены многочисленные и противоречивые по своим выводам исследования, – от Цицерона108 и до наших дней109. Слишком многочисленные слишком противоречивые и слишком неоднозначные. А целевая задача, стоящая перед нами, включает не разбор лабиринтов противоречий спорных комментариев в истории прошлой науки, а исследование бесспорных на сегодняшний день первоисточников – для отыскания новых, отсутствующих, но необходимых единых критериев системной оптимальности.
